Анастасия Горелкина, корреспондент: Михаил, расскажите, когда вы попали в зону АТО - где служили, в чем заключалась ваша работа?

Михаил Куц, военный врач 92-й отдельной механизированной бригады: Я попал в зону АТО 6 сентября. У нас было убытие, мы приехали 8-9 сентября в зону АТО. Это Луганская область пригород и город Счастье.

Задачи наши были - это организация медицинского сопровождения боевых подразделений, которые принимали участие в конфликте. Мы занимались оказанием первой медицинской помощи и, в общем-то, всей – проблема военной медицины в том, что в общем то нет обученных людей.

По статистике, 90% смертей среди раненых военнослужащих происходят до попадания их в лечебные учреждения, до момента попадания их к врачу, квалифицированному медику. Поэтому во всех армиях мира поставлена очень хорошо медицинская подготовка военнослужащих. Например, в Американской армии 400 часов в год военнослужащий должен уделять медицинской подготовке. Иначе он просто не может служить и выполнять свои обязанности.

У нас как раз проблема в подготовке квалифицированных людей, которые будут работать непосредственно там, в этой зоне, и обеспечение их. Вся логистика - от транспорта до связи. С этим у нас по-прежнему проблемы. Они за год не изменились. У нас по-прежнему есть старые машины скорой помощи, и так далее.

Есть потребность в войсках, в армии на передовой – есть инициатива в Киеве. А между ними есть огромная просто пропасть. Потому что система – это такие многогранные шестеренки, которые не будут вертеться, их нужно двигать. Армейская структура не может что-либо сделать вообще быстро. Это все рассматривается, принимается решение и так далее. Это происходит медленно и она, в общем, буксует эта система. Очень часто.

Почему, например, волонтерское движение выигрывает перед армейскою бюрократией? Потому что волонтеры делают все сами и под свою ответственность. Если мне были нужны лекарства, я мог позвонить в Харьков и сказать – мне нужен такой список и дать его. И я знаю, что у меня максимум через неделю он будет. С государством я так не мог себя вести, потому что я знал, что нужно написать список, отправить его в Харьков, из Харькова в Киев, Харьков должен опять получить из Киева, происходило длительно и долго. В условиях того, что у нас шла война необъявленная, это было невозможно. Если бы мы так работали – я бы лечил людей святым духом, наверное.

Сейчас все может затихнуть и в системном уровне тоже. Те изменения, которые наметились, могут также затихнуть, как то затишье, которое сейчас наблюдается на войне. А они не могут – потому что цена уже заплачена очень большая за то, что происходило и происходит. Это не может пойти все вспять все эти вещи – от военной медицины до государства в целом.

- Вы затронули тему перемирия. На тот момент, когда вы еще находились в зоне АТО, какая была обстановка, действительно это перемирие противником соблюдается. И насколько вы видите его длительным.

Перемирие не может быть абсолютным, конечно же. Потому что с обеих сторон находятся люди с оружием. С той стороны находятся люди, которым было роздано оружие в свое время. Они привыкли воевать. Они живут в понятии войны, а не в понятии мира. В целом, безусловно, ситуация сейчас гораздо тише чем была полгода назад, 3 месяца назад Летом были очень интенсивные бои стрелковые, снайперские обстрелы, диверсионные группы. Но эта опасность сохраняется все равно. Мы не можем быть спокойны абсолютно, пока у нас рядом находятся вооруженные обученные люди, мотивированные, которые видят в государстве Украина – либо не признают его, либо видят врага так или иначе.

- А если говорить о мирных жителях, приходилось ли вам с ними общаться? Как они настроены, какие люди встречались вам? По отношению к украинской армии как они высказывались? Как они себя вели?

Относились люди по разному – с недоверием, со скрытой агрессией, со страхом, первое время. Но все завесило от поведения конкретного военного подразделения. Если по городу ездили отряды на военных джипах с автоматами наперевес – это не вызывало у мирных жителей особого энтузиазма. Если был порядок – то они только приветствовали. Потом они поняли, что мы только защищаем, зачем мы там находимся и что мы там делаем.

- Как вы думаете, какие следует предпринять шаги, может быть на уровне государства, чтобы этих людей укрепит в мысли, что они нужны Украине, что они действительно полноценные граждане?

Я не думаю, что можно как-то кого-то сделать гражданами. Это вещь, которая приходит с воспитанием, образованием. Человек сам себя должен чувствовать гражданином. Сформирован пласт людей годами, у которых сформировано потребительское отношение к государству. Это было воспитано – что им кто-то что-то должен давать, за них должен думать, решать и так делать. Это есть и осталось. Как в Харькове, так и на Донбассе.

Это какой-то эволюционный процесс. Эти люди должны либо что-то понять и измениться, либо они должны найти для себя более удобное место жительства.

- Вопрос, наверное, философский. Если представить, что конфликт исчерпан – что может сделать не государство, а каждый украинец, чтобы как можно быстрее преодолеть последствия этого конфликта, помочь тем, кто в этом нуждается?

Нельзя рассматривать этот конфликт отдельно от всего, что происходит. Это продолжение больших перемен, на которые идет Украина и украинский народ. Должны люди брать ответственность на себя. Должны люди быть честными, прежде всего. Называть вещи своими именами. Выбирать честных политиков. Совершать честные поступки.

В войне там тоже все честно. Почему туда пошли люди? Они пошли защищать не кого-то из президентов или премьер-министров. Они пошли защищать свою землю. Потому что их свободе был брошен вызов, угроза висела. Это все очень глубоко и очень понятно. В моем понимании, просто не нужно создавать предпосылок для создания таких ситуация снова. Это значит, что наша – если не война и не борьба, но наши попытки изменить страну и себя должны продолжаться.

Дождитесь загрузки плеера

 

Военный врач поделился опытом о жизни в АТО

• наше видео на YouTube