Мария Жуйкова, корреспондент: - В какой момент вы с семьей приняли решение покинуть Луганск, дом и, я так понимаю, вывезти все, что можно было оттуда вывезти?

Ирина Коростелева, переселенка из Луганска, журналист: - Это решение формировалось еще с апреля, когда весь город был в напряжении. Тогда решение было окончательным. Но такая предподготовка выезда, расставания с Луганском, началась, наверное, в марте, когда были захваты облгосадминистраций несколько раз. Помню, когда отводишь ребенка в садик, и сидишь и не знаешь, как город парализует, в какой части тебя заблокируют, сможешь ли ты забрать дочь. Перед тобой люди вооруженные, люди с выпученными глазами бешеными, в которых прям жажда крови. А я с ребенком.

- Вот эти люди с жаждой крови, как вы говорите, в глазах – откуда они взялись, и откуда такая мотивация была, что подогрело, может быть, людей?

- Это достаточно долгий и сложный процесс, если рассматривать всю Луганскую область и Луганск. Процесс обнищания этих людей происходил на протяжении многих лет, и получается, мы в итоге получили людей, которые думали не просто, где денег заработать, а где взять хлеба. Потому что, в основном, люди активные, которые хотели зарабатывать деньги, они оттуда выехали. Я не знаю, почему так сложилось.

- В Луганской области не было возможности зарабатывать деньги?

- Не было. К примеру, в последнее время я приезжала, в свой родной город – Лисичанск. Уже тогда разница между Луганском и Лисичанском была катастрофическая. В Лисичанске на тот момент не работало ни одно предприятие, за полгода до событий на Майдане там остановился пролетарий - ну это те предприятия, которые поддерживали людей. Снова же, надо учитывать то, что часть предприятий была с российскими инвесторами. Такое впечатление, что целенаправленно предприятия останавливали, людей доводили, а люди когда в таком состоянии, ими легче управлять. И вот тот гнев, то недовольство, которое в них растет, можно просто объяснить, что кто-то виноват – «бандеровцы» там, фашисты.

- Есть у вас знакомые, которые до сих пор живут в Луганске? И почему, как они объясняют, они не уезжают оттуда?

- Ситуация с оставшимися на той территории достаточно сложная. Есть люди, которые поддерживают те идеи. Но это вот совсем не отдающие отчет в том, что происходит - закрывшиеся в домике и считающие, что все хорошо И первоначально были такие. То есть, когда еще прошлой весной начали расстреливать людей, забирать машины, некоторые думали: «ну, у меня же все хорошо, у меня же ничего не происходит – значит, вокруг все замечательно». Вот такие тоже остались в Луганске.

Но те люди, которые сознательно это делают - у них просто нет выхода, они либо к родителям привязаны больным, либо нет ресурса находиться где-либо в другом месте. Государству просто эти люди не верят.

У меня есть знакомая девочка, она выезжала на какое-то время, когда очень сильные обстрелы были в Луганске. Сейчас я пытаюсь понять, как можно ей передать сумку с продуктами, мы постоянно созваниваемся, интересуюсь, как у нее дела – очень все тяжело, она говорит, вот буквально на днях была в магазине… На улицу, чтоб вы понимали, они не выходят. У нее нет там мужа, она одна. Вот она сидит дома, только по необходимости, хлеба там купить. Она копит эти нужды, чтобы единоразово быстренько справиться с ними. И говорит: «вышла в магазин, и впереди меня, можно сказать, дети, взяли два банана, взвесили их, они вытянули на 55 гривен, они посчитали свои копейки, развернулись и положили их обратно».

- Откуда деньги берут люди там сейчас?

- Мирное население, которое не участвует, так сказать, в этом во всем, они получают соцвыплаты со стороны Украины. Система обналичивания денег – кто-то выбирается сейчас через Россию на украинскую территорию, снимает деньги и за процент отдает им уже наличку - вот такой способ.

- Как вы считаете, люди, которые вначале поддерживали идею «русского мира», сейчас открылись у них глаза?

- Если не брать людей, которые в «ополчении», - это тот процент алкогольнозависимых, наркозависимых - поэтому оценить их как-то адекватно достаточно сложно. Основная масса людей вообще обезличена в политических своих взглядах. Они просто хотят мира, стабильной ситуации, им все равно, какая власть будет. Главное, чтобы был мир, и они не страдали. Простые люди, которые искренне верили в те идеи, которые в них вкладывали, они вот недооценили эту ситуацию и остались – сейчас иллюзий ни у кого нет. Единственное, те, которые деньги зарабатывают, пытаются себе объяснить, что так, наверное, правильно.

Людей захватывают сейчас, чтобы их продать. То есть, их меняют на деньги. Очень активно меняют военнопленных, но о мирных жителях сейчас никто не думает, сколько их там убито, сколько в подвалах находится в Луганске - никто даже не знает, эта цифра не известна, и что с ними там делают, что с ними происходит…

- Вы имеете в виду, что мирных жителей тоже захватывают, кто может потом за них заплатить?

- Родственники, которые находятся в Украине, у которых благосостояние лучше. Они им продают потом. Не продают - так расстреливают.

- То есть, еще и поэтому люди боятся выходить на улицу, боятся не только обстрелов, а и похищения?

- Да, буквально в начале декабря у меня подружка ездила за вещами, и они искали своего племянника так - он не вовремя оказался не в том месте и не в то время. По-моему 2 или 3 суток они его искали очень активно, уговаривали коменданта, еще кого-то, в итоге, вроде как, отдали его.

- Какая-то подруга или знакомая к вам сегодня приехала? Как вообще сейчас выезжать оттуда, как она выезжала?

- Она выезжала непосредственно из Луганска. Выезжать сейчас сложно – они 8 часов простояли, чтобы выехать через пункт Изварино - по-другому сейчас нельзя, потому что спецпропуска оформить достаточно сложно, если не сказать невозможно. Когда они, непосредственно, пункта этого достигли, ее заставили полностью, хотя она с ребенком, ее заставили полностью машину разгрузить, раскрыть сумки, выложить вещи

- Та сторона?

- Россияне, да. Боевики или воинственно настроенные - он не будет выезжать через блокпост. В основном через блокпост там открыто выезжают люди, которым терять нечего, и это основная проблема для них. Из-за этого не ходит ни «Автолюкс», ни «Новая почта». Еще до Нового года работал «Автолюкс» в Луганске - можно было передать людям что-то, и родственники активно пользовались этим. Сейчас поддержать своих родных практически нереально, а многие там нуждаются в медикаментах, к примеру, которых на той территории уже нет давно. Пропуска – это вообще не выход из ситуации, точнее невозможность их оформления.

- Жители Луганска и жители Харькова - сильно ли они отличаются по менталитету?

- Абсолютно разные ситуации, еще до военных конфликтов. Все упирается в уровень благосостояния. Это основной определяющий критерий в этом случае. Потому что, когда у человека есть какой-то зазор финансовый и уровень благосостояния выше – он может себе позволить думать о чем-то другом - попутешествовать, увидеть других людей, сравнить, как что где происходит. А люди, которые находились в Луганске - они за пределы Луганска не выезжали, они не могли определить, где хорошо, где плохо. То есть, им сказали, что в Луганске хорошо, а в Украине плохо – они этому поверили.

- Планируете ли вы еще когда-нибудь вернуться домой, верите ли в то, что когда-то это закончится и каким образом?

- Вы знаете, достаточно сложный вопрос. Луганск, с одной стороны, вроде бы такой серый, неказистый промышленный. Да, его не особо там воспринимал как шикарный город, но вот сейчас очень грустишь по нему. Потому что очень много воспоминаний, очень много друзей, знакомых, моментов жизни там прошло. С другой стороны, понимаю, что корни пускаются уже в другом месте. Люди, которые находят себя в других городах, они, наверное, уже не вернутся туда. Это, по всей видимости, будет уже голая земля