24-летний харьковчанин Олег Березовский, командир экипажа БТР, попавшего под гранатометный обстрел, потерял кисти обеих рук. И все равно он, наверное, самый улыбчивый пациент травматологического отделения Киевского военного госпиталя.

В 17 лет я поступил в военную академию. Отучился там 4 года. Получил звание старший лейтенант. Пошел служить в войска в конвойную часть в Днепропетровске. Просто захотелось уехать в другой город, пожить отдельно от родителей, почувствовать самостоятельность. Когда появилась возможность перевестись в спецназ, сдал экзамены и пошел туда. Для меня главное узнавать новое, не сидеть на месте.

Служу в спецназе полтора года. Здесь я получил совсем другие знания, практические навыки. Вот прыжки с парашютом, например. У меня их 13. Первый раз прыгал, было страшно. Ощущения непередаваемые. Но когда прыгал третий раз, было еще страшнее, чем первые два.

Никогда не думал, что будет война. Даже не предполагал. А в мае поехал в зону АТО командиром экипажа БТР.

Женщины там тоже есть. Правда, я бы не назвал их женщинами. Они на них не очень похожи. Нескольких видел – бойцы. Даже не знаю, кто они, наверное, доброволицы из Национальной гвардии.

Когда действуешь, страх уходит на второй план. Отключается. Я раньше пытался представить себе, каково это попасть под обстрел. Но в реальности все оказалось по-другому. Сложно объяснить, можно только почувствовать. Как пуля об железку бьется, слышали? Вот такие звуки. И так постоянно. Надо отстреливаться и ждать – повезет, не повезет. Но страшно перед и после. А во время обстрела не страшно.

В наш БТР выстрелили из гранатомёта. 3 июля мы попали в засаду. Слышу: бабах! Думаю, ничего себе (ну только матом). Не знаю, куда снаряд прилетел, - прямо в окно, или рядом. Может просто взрывной волной меня раскромсало. Ослепило, оглушило. В ушах зазвенело. Глаза закрылись. Потом открываю глаза. Смотрю, одного моего товарища тоже зацепило. Я к себе не подпускал, пока его не перебинтовали. В какой-то момент уже смирился со смертью. В меня первый снаряд попал. А потом было еще два или три. Нас все время поливали.

Этого никак не забыть, но и рассказывать не особенно хочется. Хочется оставить мысли при себе. Родным расскажу. Я никого не боюсь обидеть. Просто я человек стеснительный. Не люблю камер, сцен. Не люблю всего этого публичного.

Я не признавался маме, что меня отправляют в зону АТО. Мама думала, что у меня все хорошо и не переживала. А у тех, кто звонит и плачется: "мама, меня обстреливают в окопе", мамы седеют. Так неправильно.

Тут все курят прямо в палатах. Потому что люди не встают. Я вот не курю, бросил в марте. Решил для себя, что это вредно для здоровья. Но сижу терплю, потому что ребята даже в туалет не могут выйти, не то, что на улицу. Окна открыли, освежителем побрызгали и все нормально.

В госпитале много волонтеров. Без внимания никого не оставляют. Готовят, кормят, поят, обувают, одевают, умывают, постельное белье меняют.

Буду и дальше заниматься спортом. По-любому. Тхеквондо, например. Там же только ногами бить надо, а руками не надо. Спорт - это неотъемлемая часть моей жизни. Без него никак. Сейчас пока ничего не могу делать. Все болит. У меня еще будет операция – реампутация. Нужно подравнять кисти, чтобы культя сформировалась. Потом - протезирование. Перетерпеть надо чуть-чуть.

Если бы мог, я бы туда вернулся, однозначно. И с протезами поехал бы, пока все мои ребята там.