Осенние «Назарет» в осеннем Харькове

Двадцать третьего октября у нас высадился «Назарет». По нынешним меркам событие далеко не экстраординарное, если не сказать — рядовое. И все же знаменательное для ценителей музыкальных преданий золотого века рок-н-ролла.

В точном соответствии с предсказаниями припопсованных сосунков, бредящих анорексичными девочками в неглиже, аншлага не случилось. Большой зал Харьковского театра оперы и балета был заполнен от силы на три четверти, да и то преимущественно публикой почтенной, увешанной округлившимися животами, воспоминаниями и томными подругами. Театральные бинокли шли нарасхват.

Визит легендарных джентльменов, подданных ЕЕ величества королевы Елизаветы II, был юбилейным. Сорок лет музицирования на лучших площадках мира — не фунт изюма. Неувядающий вокал Маккаферти потрясал не столько стены ХАТОБа, сколько видавшую виды публику. Маккаферти отяжелел в движениях, слегка высох (14 октября ему исполнилось 62 года), однако вулканическая мощь его голоса со временем только окрепла, сгустилась, наполнилась новыми красками. Чем-то в нем угадывается желтый кадмий и кармин — цветовая оркестровка зрелой осени, отпущенная на свободу. Остаться равнодушным к голосу дедушки Дэна невозможно, как невозможно забыть вкус неразбавленного шотландского виски. Харьков, не успев протрезвиться после вторжения обезглавленных Queen, встречал каждую вещь Nazareth одобрительным свистом, покачивал воздетыми над головой руками и мерцая ритуальным светом мобильных телефонов. Маккаферти предусмотрительно разбавлял новые творения прославленными хитами, устало-элегантно торчал на сцене в потертых джинсах и срывал бурю оваций. Все напоминало Джо Кокера на исходе карьеры, но если закрыть глаза — это был все тот же, прежний Nazareth, нисколько не утративший свежести. Глубокий, убедительный пансоноризм — максимальное звучание инструментов, которое вытащил на свет 43-летний гитарист Джимми Моррисон. Взрывной необузданной игрой он довел старые шедевры до предельного, до какого-то атакующего и вместе с тем романтического накала.

Под конец произошло и вовсе что-то невообразимое: удалившихся музыкантов вызывали на бис, пока те не вернулись на прежнее место и не грянули бессмертную «We Are Animals». Зал подпевал хором, а невдалеке от сцены интеллигентно бесновалась сгрудившаяся стая подростков — поколение Tokyo Hotel и Димы Билана. Хрюкнувшие в буфете «по маленькой» тинейджеры, юные охотники за экстатическими состояниями, подтверждали: рок-н-ролл жив.