«Закон» что дышло

Однако поворачивать его надо с умом, а не так, как это сделал в одноименном спектакле приглашенный из Донецка режиссер Андрей Багиров, неумело ворочая «дышлом» драмы Владимира Винниченко на сцене Харьковского академического театра им. Т.Г. Шевченко.

Почти через месяц после премьеры в театре состоялось обсуждение «Закона» с актерами и театральными критиками. Побывав на декларативном «брожении» умов, сделал для себя вывод, что наша так называемая критика есть наглядное подтверждение определения, данного Александром Грибоедовым: «...когда ж о честности высокой говорит, каким­то гением внушаем: глаза в крови, лицо горит, сам плачет, и мы все рыдаем». Не буду поименно называть «умников», сам был в их числе. Попробую предельно честно описать на бумаге свои впечатления от увиденного спектакля. Такого серьезного качества драматургия не может сегодня трактоваться только иллюстративностью чувств и приблизительностью отношений. Нам много говорили о сложных противоречивых чувствах, но за разговорами забыли о том, ради чего существует драматическая сцена, действенный ряд.

Понравилась мысль одного из выступавших о том, что практически все пьесы Винниченко созданы на основе библейских заповедей, а от того носят иносказательный поучительный характер. Андрей Багиров не смог установить жестких правил игры, соблюдение которых неукоснительно требуется для обеспечения жанровой целостности спектакля. Теперь возникает вопрос: для чего это нужно? А нужно это, дорогие зрители и читатели, для того, чтобы определить наше с вами отношение к главному действующему лицу. По драматургическому замыслу, героем пьесы «Закон» должна стать Инна Васильевна. Ей, неспособной рожать детей, приходит в голову крамольная мысль: заставить мужа вступить в греховную связь со стенографисткой Людмилой, а затем забрать на воспитание младенца. Профессору Панасу затея жены явно не по душе, однако та диктует ему такие условия, кои не дают права выбора: или уйду в артистки, а значит, от тебя, или соблазни свою секретаршу. У вас есть хорошая возможность, купив билет, посмотреть, с каким лицом Панас (Александр Ковшун) подступал к неприступной Людмиле (Ольга Шелкунова). В конце концов стенографистка была оплодотворена и ходила по комнатам, скрывая свою беременность и даже не подозревая, что Инна Васильевна зачеркивает в календаре числа с первого дня ее зачатия.

Измену Панаса почувствовала родная тетка Инны, властная и любознательная Тамма (Лидия Погорелова). Она, как Мата Хари, разворачивает шпионскую деятельность, выходя с докладами о наблюдениях к «наивной» племяннице, и столь преуспевает в красноречии, что заставляет племянницу сомневаться в правильности своего решения. Инне и самой стало казаться, что муж сверх меры увлекся репродуцированием потомства. Видимо, она испугалась, что если так будет продолжаться, то на каждый метр их жилплощади придется по несколько младенцев. Суррогатная мать, почувствовав неприязнь окружающих, нагло идет напролом, раскрыв перед соперницей карты.

Шатающийся из одной жанровой принадлежности в другую спектакль напоминает проснувшегося зимой медведя — ходит по лесу, а пищи нет. А исполнительница роли Инны Васильевны актриса Майя Струнникова не смогла выровнять положение: не было в ней ни жертвенности, ни отчаяния, ни того душевного надлома, который так выразительно подчеркнут в пьесе Владимира Винниченко. На мой взгляд, актриса не смогла выйти на понимание литературного пласта пьесы. Актер Александр Ковшун из тех, кто близок к прочтению сущности своего героя. Его Панас — очевидная жертва изощренных уловок, придуманных его женой. Это единственный артист в спектакле, находящийся в непрерывном действии и ищущий выходы из сложившихся ситуаций.

В заключение хочу сказать, что «Закон» на сцене шевченковцев — приблизительно то, о чем думал Владимир Винниченко перед написанием этой пьесы.

Антон Прокопов,
филолог