Главная задача — выжить

С Антониной Григорьевной Никишиной мы знакомы очень давно. Настолько давно, что при встрече она меня сразу не узнала. Хотя с памятью у бабушки Тони все в порядке. Во всяком случае, события более чем 60-летней давности она помнит хорошо.

Когда началась война, Антонина Григорьевна Никишина была молодой мамой двоих маленьких детей, и они с мужем ждали третьего. Июнь 41-го перечеркнул жизнь молодой семьи — Николая забрали на фронт.

Когда в Харьков пришли немцы, на руках у Антонины, кроме своих детей, были еще мама и две сестренки, 11 и 13 лет. С первых дней оккупации перед женщинами встал вопрос: чем кормить немаленькую семью? Город бомбили, и было решено выбираться в Белгородскую область, в село к родственникам. К счастью, немцы не успели отобрать корову, и женщины увели ее с собой.

— Мама с детворой жили в Бессоновке, а я металась между селом и городом, — вспоминает Антонина Григорьевна. — Надо было добывать еду, что-то продавать, менять. У меня было 600 рублей, я покупала на эти деньги яблоки, которые потом продавала. Наторговав 600 рублей, остаток яблок отвозила семье. Наш харьковский дом был в поселке Герцена, возле кирпичного завода. Немцы разобрали на дрова заводскую конюшню, и на этом месте я высаживала картофельные очистки, просо… Главной задачей было — выжить. Мои сестренки-подростки, когда уходили из города, попали под облаву. С большим трудом, спрятавшись на чьем-то огороде, им удалось избежать угона в Германию…

Третий сын у Антонины родился в мае 42-го года в Харькове. Как-то, когда молодая женщина кормила новорожденного, в дом вошел немец с автоматом.

— Он посмотрел и спросил: «Киндер?». У меня душа в пятки ушла. А он говорит: «Киндер — хорошо, дома тоже есть киндер, зачем война?» Стал спрашивать, что у нас есть кушать. Мы испугались — немцы обычно отбирали продукты. А этот пошел и принес нам хлеба. Сказал, это для того, чтобы у меня было молоко для «киндера»… Зато другой немец чуть не расстрелял забавы ради моего старшего ребенка. Так просто взял и стал по нему стрелять. Я едва успела втолкнуть ребенка в дом.

На глаза бабушки Тони наворачиваются слезы. Она вспоминает, как тяжело было добыть продукты, как в феврале, когда Харьков освободили в первый раз, она привезла детей, как через месяц немцы вернулись. На плечи легло непосильное бремя, но вместе с матерью они сберегли всю детвору, хотя дети умирали тогда часто.

День 23 августа Антонина Никишина помнит хорошо. Взрывы, стрельба, дом трясется, с потолка летит глина. Когда шум стал стихать, появились люди, которые рассказывали страшные вещи — немцы, отступая, бросали гранаты в погреба, где прятались люди, жгли дома и сараи. Но все уже знали — Харьков освобожден. Разрушенный, опустевший, безлюдный, но без немцев.

…Антонина Григорьевна очень любит передачу «Жди меня». И когда кто-то, чью судьбу исковеркала та война, спустя десятилетия находит своих родных, она всегда плачет. Хотя слезы у нее раньше были под запретом: в те страшные годы, по ее словам, она вообще разучилась плакать и жалеть себя. И говорит, что именно это и помогло им выжить.