Последнее советское лето

Летом 1990 года я решила показать дочери горы. Семья провожала нас в поход «со страхом и слезами». Ребенок слишком мал — в редкостном согласии причитали бабушки, к тому же, «на Кавказе стреляют». Я стойко отбивалась, уверенная, что нагрузки «единички» — похода первой, низшей, категории сложности, не будут чрезмерными для спортивной, почти шестилетней Вероники. А стрельба на знакомом с детства, гостеприимном Кавказе казалась мне — нормальной советской гражданке — чем-то невероятным, из другой жизни…

Бандитов в горах не было

Вероника не подкачала. Энергичный ребенок мячом скакал вокруг бредущей то по лесной тропе, то между скал группе, успевая нюхать цветочки, собирать землянику и дразнить коллегу — десятилетнего Юрочку. Мальчик, уже груженый небольшим рюкзачком, не успевал реагировать на нахальные выходки неуловимой малявки. Навьючили также Веронику, но почти безрезультатно — допустимый для ее возраста вес мало сказался на амплитуде прыжков и частоте приставаний.

Зато со сказкой на ночь проблем не было. У альпинистов и горных туристов богатый фольклор: «Черный альпинист», «Каракайский мальчик» и все такое… В городе эти легенды вызывают у взрослого человека не больше эмоций, чем «черный-пречерный гроб в черной-пречерной комнате». Но ночью, в горах, в палатке, установленной на склоне, когда древний дольмен четко виден на фоне огромной луны, а пропасть совсем близко… Дамы пугались до визга — но не Вероника! Взрослая девица, в то лето как раз переставшая бояться Фредди Крюгера, свысока поглядывала на трусливых «тетенек» и требовала «еще ужастик». После третьей-четвертой истории она, на радость всей группе, засыпала как убитая.

Никаких бандформирований между Архызом и Рицей мы не встретили. Пастухи были, как всегда, гостеприимны и угощали парным молоком и резким до слез айраном; туристы встречались во множестве: группы, пары, одиночки. В ущелье реки Санчары нас позвали на уху из хариуса двое ленинградцев (или тогда уже питерцев?) — дядя и двенадцатилетний племянник. Они путешествовали в горах с минимумом груза: брезентовые плащи, ножи, спички, котелок, лески и крючки для ловли рыбы. Из припасов — соль, перец, лавровый лист, немного крупы и сухарей. Загорелые до черноты робинзоны жили так уже почти месяц.

Мороженое ко Дню рождения

Конец июля — начало августа — лучшее время в Кавказских горах. Но горы всегда непредсказуемы, и нас не обошла непогода. Трое суток снег, чередуясь с дождем, не давал группе подняться на очередной перевал. На плато перед перевалом вырос целый городок палаток подходивших групп. Вероника мгновенно нашла поклонников — два немолодых туриста из Ростова, «дедушки», перевели на беззастенчивого ребенка весь запас сладостей. Впрочем, они и впрямь уже были дедушки, очень обижались на своих детей, что те не доверили им в поход внуков и мстительно фотографировали Веронику на фоне гор — в назидание перестраховщикам.

Солнце выглянуло как по заказу — в шестой день рождения Вероники. В этот день мы, наконец, поднялись на перевал и распили припасенную бутылку шампанского, открыв ее со всеми положенными в горах предосторожностями. А на первом привале Веронику ждали замечательные подарки — крокусы от группы и мороженое от командира. Чистый горный снег, смешанный со сгущенкой, каждый должен попробовать хотя бы раз в жизни…

Чумные нарзаны

Командир предложил отклониться от маршрута, чтобы показать нам нечто особенное — долину целебных нарзанов. Павел обещал ванны и гейзеры, и все с восторгом согласились. Через несколько часов наша незаметная пешая тропа слилась с широкой конной. Люди шли группами, ехали верхом, кого-то несли на носилках. Два раза в том же направлении пролетели вертолеты. А нарзана вокруг становилось все больше — он стекал по красным скалам, сочился из почвы под ногами, сбегал ручьями в реку. И вот мы в той самой долине.

Павел не обманул: и ванны, и гейзеры имели место быть. А еще имели место быть вынесенные над рекой нужники — черная полиэтиленовая пленка на каркасе из веток, а также невероятное множество изготовленных по той же технологии жилищ страждущих. Количество людей, искавших исцеления в этом несанкционированном санатории, исчислялось тысячами… И болезни у них были самые разные. В ваннах — нарзанных и грязевых — сидели десятками больные с самыми разнообразными диагнозами… Всюду грязь, антисанитария… Группа «взяла ноги в руки», одержимая двумя желаниями: как можно быстрее убраться подальше от «курорта» и «убить Пашку». Поостыв и на всякий случай наглотавшись активированного угля, Павла простили — командир клялся, что еще пару лет назад в долине было «все чисто»…

Тихая Гагра и другие приметы времени

Чтобы наверстать потерянное из-за непогоды время, последний отрезок до озера Рица проехали в кузове попутки — грузовик вез скот в Гагру. Перепуганные животные вели себя соответственно, но нам, туристам, все нипочем — прикрываясь полиэтиленом, радостно горланили песню по теме: «О-о-о, Колорадо мое!», и дети звонче всех — они от происходящего были в восторге. В этой песне слова есть: «осел мой в дерьме и кобыла в дерьме». Вот и мы тоже… Поэтому Рицы не увидели — стыдно было со свиным рылом соваться в калашный ряд. Вышли в кустиках перед Гагрой, отмылись под колонкой, обсохли. И вошли в город.

В городе что-то было не так… Даже не сразу осознали, что Гагра пуста. Пуст великолепный пляж, пуст раскинувшийся вдоль набережной парк, скучают продавцы чебуреков и мороженого… А по приморскому шоссе гремят БТРы. Вот тут стало не по себе… Неужели действительно дойдет до войны?

Посовещавшись, пляжную часть похода решили провести в Адлере — крайней южной точке побережья России. В автобусе по пути туда меня настигла еще одна примета времени: мама Юрочки стала вдруг расхваливать моего отца — видела, как он провожал нас с Вероникой в Харькове на вокзале. Вот — разливалась она соловьем — чувствуется настоящий, породистый украинский козак-ариец, не то что иные-прочие. Я, ошалев, молчала. Общаться с «арийкой» больше не хотелось…

Оказалось, что Адлер переполнен. В этом городе всегда проживало много армян, теперь их семьи увеличились втрое-вчетверо — за счет родственников из Карабаха, Баку, Спитака. Беженцы ютились в пристройках, под навесами. Город производил впечатление огромного цыганского табора, впечатление усиливалось множеством костров во дворах — газ населению отпускали по жесткому лимиту.

Орден Лианы

Едва устроившись, мы бросились к морю. Путь на пляж лежал через центральную часть города. Там есть старая булочная, а рядом растет лиана — может быть, самая большая и живописная на Кавказе. Толстенный ствол, извивы и петли — и всегда множество детворы, мартышками прыгающей по этому замечательному растению. Я и сама так делала в детстве… Мгновение — и дочь тоже вступила в многочисленный Орден Советских Детей, Болтавшихся на Большой Адлерской Лиане. Успела-таки — в последнее советское лето.

В наш следующий отпуск, возвращаясь в конце августа из Карелии в Харьков, мы уже пересекали границу двух новеньких, с иголочки, государств — России и Украины.