Быт тоже мог убить

Поспать, поесть, помыться, постирать — все это на фронте было огромной проблемой

Дано: 50 км пешком каждые сутки. Обед — несколько сухарей, иногда — мясо убитых животных. Спать на голой земле, подстелив верхнюю одежду. Мыться — примерно раз в полгода. А теперь, господа любители активного отдыха, вопрос: сколько времени можно просуществовать в таких условиях?

Три дня, неделю, месяц? Те, кто сражался на фронтах Великой Отечественной, жили так почти четыре года.

На войне у человека отбирали имя и взамен давали звание. В 496-м минометном полку связистку Александру Губаренко никто не называл Шурочкой: только «товарищ солдат», потом — «товарищ ефрейтор». С телефонным аппаратом и кабелем на плечах она прошла всю войну и помнит не только громкие сражения, но и военные будни.

Это вам не палатка

Зима. Пальцы ног обморожены, а надо идти десятки и десятки километров. Пить во время похода строго запрещено, иначе солдат не выдержит долгой дороги. Объявляется привал — и все в изнеможении падают прямо на снег. Через некоторое время командир кричит: «Подъем!» Смертельно уставшие солдаты его не слышат.

— Иногда зимой я иду, а глаза сами собой закрываются, — вспоминает Александра Губаренко. — Иду и сплю, только держусь руками за повозку, чтобы не упасть. Когда повозка остановилась, я споткнулась и тогда уже пришла в себя.

Холод не отпускал солдат ни днем, ни ночью, когда они укладывались в землянках.

— Землянку выкапывают как погреб, — объясняет фронтовичка, — и делают ступеньки, чтобы туда можно было зайти. Сверху кладут деревянные накаты, а потом засыпают их землей. Вот и все. А там уже — клади шинель и садись на землю. Не было ни перин, ни одеял — только шинель. Иногда ребята листьями пол посыпали, чтобы спать.

В некоторых землянках спали и по десять, и по двадцать человек. Девушки-телефонистки жили отдельно. Их было трое, но потом одна подорвалась на мине прямо возле землянки.

Военный унисекс

Женщины на войне не носили длинные волосы. Не потому, что немодно, а для того, чтобы не завелись вши. Короткая стрижка, брюки, кирзовые сапоги — в то время Александру Ивановну трудно было отличить от солдата-мужчины. Об украшениях и косметике и речи быть не могло. От юбки девушка отказалась: во-первых, неудобно, а во-вторых, трудно было подобрать подходящую.

— Зато брюк было много и все разного размера, — рассказывает Александра Ивановна. — У нас был один солдат, очень маленький. Мы всегда примеряли брюки сначала на него. Вот он померил, и, раз ему подошли, значит, и мне подойдут.

Солдатская форма была зимняя и летняя. Осенью бойцам привезли шинели и теплые шапки, весной — пилотки и гимнастерки. А еще всем — как мужчинам, так и женщинам — выдали кальсоны. Стирать было негде, поэтому нижнего белья солдаты не меняли вообще. Раз в месяц приходила воен-фельдшер. Благодаря ей у девушек в походных сумках всегда были средства гигиены.

Гладила всему взводу

Новогодней елке и цветам на 8 марта на фронте места не нашлось. Из праздников остались только самые идеологические — 1 мая и 7 ноября. Отмечали их скромно, без каких-либо шумных застолий. Командир просто поздравлял своих подчиненных.

— Солдаты в моем взводе были как игрушки. Командир удивлялся: а где это мы набрали подворотничков? Начальник взвода ему отвечал: «А это у нас телефонистки забота». А я ребят спросила: хотите носить подворотнички? Тогда они украли у какой-то тетки простынь, и я берегла ее только для подворотничков.

Солдаты раздобыли еще и утюг, который нагревался на углях. Так что Александра Ивановна гладила одежду всему взводу. Когда часть останавливалась в лесу, устраивали банный день. Но случалось это от силы раз в полгода.

— Если мы в селе стоим, то там никто не купается, — рассказывает ветеран. — А в лесу — это другое дело. Мы становимся где-нибудь поближе к воде, выкапываем землянку и заносим туда две бочки. Одну из них топим дровами, чтобы была горячая вода. Пока один солдат купается, другой несет мне его вещи, и я их утюжу. Тот помылся — заходит следующий.

Чаще всего ели конину

Когда часть, в которой служила Александра Губаренко, дошла до Карпат, солдатам пришлось потуже затянуть пояса. Пара сухарей, какие-нибудь консервы и фляга с водой — вот и все, чем можно было подкрепиться в походе. Бывало, что и сутками не ели, — вспоминает Александра Ивановна. Поэтому не брезговали лошадиным мясом.

— В Карпатах было много накидано мин, и лошади на них подрывались, — говорит ветеран. — Раз был такой случай: повар приготовил мясо, и я тоже себе положила. Иду, значит, ем. И вдруг солдаты: хи-хи-хи! Я спрашиваю: «Чего вы смеетесь?» — «А ты знаешь, что ты ела?» — «Мясо». — «Так это же лошадиное!». Тогда я им говорю: «А, ну если с лошади, тогда я пойду еще попрошу».

Многие советские девушки на войне начинали курить. Ефрейтор Губаренко впервые попробовала самокрутку после того, как попала под обстрел «Катюши».

— Бой идет, гул страшный. И тут я почувствовала, что где-то рядом разорвался снаряд, — вспоминает Александра Ивановна. — Побежала в землянку: «Ребята, дайте покурить!» Они сделали мне из газеты или какой-то грубой бумаги «козью ножку», насыпали туда табаку.

Однополчане говорили телефонистке: «Ефрейтор, привыкнешь — будешь курить и после войны». На что был твердый ответ: «Нет уж, война кончится, и все — курева не будет».

За любовь — в штрафную роту

На фронт Александра Ивановна попала совсем молодой девушкой. Интересуюсь, влюблялась ли она во время войны. «Ха! Конечно, влюблялась, — отвечает бывший ефрейтор. — Начальник разведки, старший лейтенант».

— Он, бывало, придет, в землянке посидит, что-нибудь расскажет. Ночью по телефону разговаривали. А так, чтобы… Такой любви, как сейчас, не было на фронте. За это в штрафную роту могли отправить. Туда даже командиры полков попадали. И званий лишали, даже высоких, — рассказывает Александра Ивановна.

Переспрашиваю: «Неужели за любовные отношения могли послать в штрафную роту?». «Да, — категорично отвечает ветеран. — Ты же принимаешь присягу. А там говорится, что только служба: выполнять боевое задание».

История фронтовой любви Александры Ивановны закончилась трагически. В одно утро начальник разведки сел на лошадь и отправился на боевое задание. Его настигла снайперская пуля.

Гуцульское пророчество

Напоследок Александра Ивановна рассказала одну странную историю: дело было в Карпатах, в каком-то высокогорном селе. Внимание ефрейтора Губаренко привлек старый-престарый дед с длинными седыми усами. «Скажите, а когда кончится война?», — спросила у него девушка просто из интереса. «Горячая война скоро закончится, — отвечал ей гуцул. – Затем будет война холодная. Но третьей войны не миновать».

Последнее пророчество касалось будущих поколений. В контексте того, что мы знаем о Второй мировой и того, что в последнее время слышим в новостях… Дай Бог, чтобы старый гуцул все-таки ошибся.